Огонь. Ясность. Правдивые повести - Страница 206

206

Перенесемся в другое место. Вот мы в огромном и великолепном по своей архитектуре, ярко освещенном дворце. Проникнем внутрь. В величественных галереях блестят золотые пилястры, созвездия люстр украшают громадные залы. В одном из них — большой стол, покрытый зеленым сукном. Здесь беседуют дипломаты. Француз говорит русскому: «Франции нужны ваши солдаты. Война затягиваемся. Нам постоянно требуются полчища здоровых молодых людей. Мы включили в нашу игру негров, но этого нам мало. Теперь мы ждем помощи от русских. Франция предоставляла России кредиты — пришло время платить». Эти слова (я передаю их почти буквально) были сказаны г-ном Палеологом царскому министру иностранных дел Сазонову. Русское правительство возражать не стало. Написали на бумаге, какое количество живого человеческого груза требуется. Решили: ежемесячна отправлять на французские фронты сорок тысяч русских солдат.

В деревенских хижинах, в лачугах городской бедноты забрезжил луч света и надежды: объявлен набор солдат-добровольцев для посылки их во Францию. Может быть, отец или сын, призванные в армию, поедут во Францию! Франция! Ведь Франция — республика! Чего уж лучше! Республика — это свободное государство, там нет царя и хозяин — сам народ!.. Франция совершила революцию. «Мы тоже попытались в 1905 году, но нам не удалось, восстание кончилось, как обычно: солдаты расстреливали и убивали восставших». Поехать из царской России во Францию! Да это просто мечта! Она вдохновляла молодежь деревень и городских окраин. Она зажгла огонь в сердцах солдат, одетых в длинные шинели и заключенные: в казармах или же в окопах, где на пятерых приходилась одна винтовка.

Началась вербовка. Добровольцы валом валили. Из них отбирали лучших: самых рослых, самых здоровых и самых грамотных, то есть умеющих читать и писать. Из ста записавшихся попадало человек пятнадцать. Те, кого отвергали, уходили грустные и разочарованные: рушилась их прекрасная мечта! Избранные лихорадочно готовились к отъезду: ведь во Франции не будет ни пощечин, ни розог, как в России, и там у каждого будет своя винтовка! Перспективы, от которых дух захватывало!

Началось путешествие. Добровольцы обозревают половину мира. Убеждаются в сферической форме земли. Проезжают необъятные просторы Европейской России, бескрайную Сибирь. Толпа солдат, многочисленных, как муравьи в муравейнике, разбита на отряды, погружена на пароходы, отправлена. Одни добираются до Марселя через Владивосток, другие — до Бреста через Архангельск. Мы с вами, читатель, прибываем в пункты назначения одновременно с пароходом. Во французском раю с большой помпой встречают русские войска. Овации, гимны. Гремит «Марсельеза». Публика в восторге. Солдатам дарят шоколад и сигареты, женщины, в бурном приливе патриотизма, обнимают и целуют самых красивых.

Первое разочарование. Война затянулась. Командование решает укрепить дисциплину — ведь только солдаты виноваты, что мы не шагаем от победы к победе. Военная субординация должна соблюдаться со всей строгостью, гораздо строже, чем в мирное время. Люди превращаются в автоматы серийного производства. Восстановлены телесные наказания: пощечины и порка. Причина: «Русские солдаты-де привыкли к палке — без палки ничего не понимают». Впрочем, не они первые, не они последние. Доказательство перед глазами: тысячи сенегальцев, которых угрозами или лживыми обещаниями, выманили из их экзотических деревень и учат теперь уму-разуму тоже при помощи палки. И тут приходит на память бесчисленная армия живых существ: волы, вьючные лошади, сенегальцы, солдаты. Именно те, кто «без палки ничего не понимает». При всем этом в ушах, разумеется, звучит «Марсельеза», а перед глазами стоит «Декларация прав человека». Но музыка — это лишь прекрасные мелодии, разносимые ветром, а Права Человека просто-напросто ширма, за которой правители прячутся от народа. Кто-то спрашивает: «А где же демократическая Франция?» Ему отвечают: «Не знаю. Кажется, не во Франции».

Обстановка накаляется. Газета для русских, находящихся на французском фронте, «Наше слово», защищает интересы солдат и обличает отдельные злоупотребления. Становится известным, что в войсках происходит брожение и начинает проявляться «мятежный» дух. В высших сферах царят растерянность и замешательство. Командование с разрешения властей идет на провокации, которые позволяют ему принимать крутые меры. Одну из таких провокационных вылазок организует некий Вининг, сотрудник русского посольства. В этой жуткой многообразной драме его деятельность приводит к кровавому эпизоду. Несколько подкупленных или спровоцированных солдат убили полковника Краузе. Цель достигнута — теперь можно на законном основании начать репрессии. Прежде всего запретили «Наше слово». Затем из Франции выслали нескольких русских революционеров; кроме того, расстреляли восемь солдат, хотя они никакого отношения к убийству полковника Краузе не имели. Пора разочарований прошла, наступил период террора и грубого насилия.

И вот когда у солдат русской армии открылись наконец глаза на истинное положение вещей и они увидели ту пропасть, куда их обманом завлекли лживые речи вербовщиков, до них дошла вдруг великая весть: в России революция! Февральская революция! Конечно, никто не огласил это открыто и официально. Наоборот, начальство сделало все возможное, чтобы скрыть такое известие. Но правда потихоньку просочилась в экспедиционный корпус. Однажды, когда все солдаты вчитывались в скудные весточки с родины, прошедшие через цензуру, кто-то, сидя в укромном уголке, прочел в своем письме чудом уцелевшую строчку (рассеянность цензора!) о революции в России. И вот прочитавший радостно кричит, размахивая листком: «В России революция!» Сразу его окружает толпа солдат. Прибегает офицер, вырывает бумагу, побледнев от злости, топчет ее ногами. Затем он выскакивает из комнаты, но, спохватившись, возвращается, поднимает разорванное письмо и поспешно прячет в карман. Он пытается внушить солдатам, что все это газетные выдумки. Надо совсем голову потерять, чтобы верить писакам, — ведь этим бессовестным вралям приходится ежедневно что-нибудь измышлять, а иначе люди не будут читать их паршивые газеты. Такое утверждение в общем-то соответствовало истине, — солдаты успели уже в этом убедиться. Некоторые заколебались. Но все же правда пробилась сквозь все преграды, побеждая ложь и обман. Яркий луч надежды заблистал в беспросветном мраке. Весь экспедиционный корпус знал, что царя нет больше ни в Петрограде, ни в Москве. Великая жажда свободы охватывает всех. Свет революции озаряет и солдат, заброшенных на чужбину. Не приоткрылись ли перед этими несчастными врата рая?

206